Когда мертвые оживут - Страница 110

К оглавлению

110

По университетскому радио снова выступает профессор Мейсон, на этот раз с информацией из Центра по контролю и профилактике заболеваний. Там наконец-то соизволили признать реальность нашествия зомби. Профессор начинает сообщать подробности, но их заглушает стрельба на территории кампуса.

Запах болота. Запах крови и пороха. Запах смерти.

Дедушка бросает камень. Тот с громким всплеском уходит под воду.

«Всегда помни, что природа может быть жестокой».

— Я никогда об этом не забывала, — шепчу я и открываю дверь.

Передо мной раскинулся кампус, величественный в своем безмолвии. Надо всем витают запахи болотной воды и смерти. Дверь за спиной захлопывается, и я слышу, как лязгнул замок. Все — назад пути нет. Для тех, кто решил один пойти на болота, пути назад нет. Это очищение. Это конец, такой, каким он и задумывался, — для динозавров, для человечества, для нас всех.

Камень удобно ложится в руку — как раз чтобы пальцы обхватили его шершавую поверхность. Я смотрю вверх, на громкоговоритель, откуда доносится голос профессора Мейсона, передающего последние новости. Он кажется чем-то чужеродным здесь, в мертвом спокойствии кампуса. Что ж, пусть оставшиеся в живых цепляются за свои призрачные надежды. Я тщательно выбираю окно — чтобы за ним не скрывались люди. Отвожу руку с камнем назад и вспоминаю лицо деда, потом голос брата, когда он сообщил по телефону, что его жену укусили. Вспоминаю золотые глаза аллигаторов Эверглейдса. Снаряд угодил точно в цель, звук разбитого стекла звучит, словно ружейный выстрел. Теперь мне остается только ждать.

Я закрываю глаза и простираю руки в стороны. Мне снова восемь лет, и я в полной безопасности рядом с дедушкой. В воздухе висит запах болота — тяжелый, зеленый, тошнотворно-сладкий. Я слышу, будто наяву, шум текущей воды, и он заглушает звуки приближающихся шагов, доносимые издалека ветром стоны. Мне восемь лет — и я во Флориде, мне двадцать три — и я в Калифорнии; моя жизнь — лишь краткий миг. Природа может быть жестокой, но аллигаторы, болота Эверглейдса и мертвые — вечны.

...

Гэри Браунбек
А ТЕПЕРЬ ПРЕРВЕМСЯ НА ПОЗЫВНЫЕ

В последние годы Гэри Браунбек отметился такими романами, как «Far Dark Fields» и «Coffin County». Из других его крупных произведений назовем «Prodigal Blues», «Mr. Hands», «Keepers» и «In the Midnight Museum». В скором времени должен появиться шестой роман из цикла «Cedar Hill», «А Cracked and Broken Path». Также Браунбек является автором множества рассказов, которые публиковались в антологиях «Midnight Premiere», «The Earth Strikes Back», «Tombs» и «The Year’s Best Fantasy and Horror», а также в журналах «Cemetery Dance», «Eldritch Tales» и «Not One of Us». В первом полугодии 2011 года в издательстве «Эрслинг пабликейшнз» выходит третий сборник его рассказов о мире «Cedar Hill». Браунбек пять раз становился обладателем премии Брэма Стокера, в том числе и за нижеследующий рассказ.

В прежние времена барды и прочие рассказчики обращались напрямую к слушателям. Они легко могли оценить настроение и предугадать реакцию толпы и в соответствии с этим строили свое выступление.

И разумеется, им всегда было точно известно, сколько народу их слушает. И в наши дни артисты, практикующие живые выступления, — бродячие комедианты, уличные актеры могут похвастать этим (порой весьма сомнительным) умением, однако число людей искусства, обращающихся напрямую к зрителям, стремительно уменьшается. Большинство развлечений доходит до современного потребителя опосредованно: через книги, блоги, телевидение, кинофильмы и, конечно, радио (и его новейший эквивалент — онлайн-радио). И теперь артистам (в широком смысле слова) может быть очень трудно точно судить о действительном размере их аудитории, особенно если речь идет о малоизвестных исполнителях, кои не могут похвастаться тем, что попадают в рейтинг Нильсена. Хорошо известно, что радиостанции и телеканалы не имеют точных данных о своей аудитории. Ведущие многих небольших радиостанций, выходя в эфир, не представляют даже приблизительно, сколько людей их слушает и слушают ли вообще. Это одна из причин, почему никогда не вредно будет написать что-нибудь в блоге своего любимого, но не пользующегося популярностью диджея или отправить ему сообщение по электронной почте. Скорее всего, они получают меньше положительных откликов о своем творчестве, чем вы предполагаете, и, вероятно, оценят оказанное им внимание.

В наше время большинство ведущих радиопрограмм — даже если они опасаются, что их передачи никто не слушает, — могут быть уверены: те, кто их все же слушает, по крайней мере относятся к миру живых. Диджей станции из этого рассказа — в котором, кстати, раскрывается новое значение выражения «мертвый эфир», — такой уверенности не испытывает.

…Четырнадцать минут четвертого утра здесь, на «Болт Эф-эм». Мы болтаем, друзья, вот откуда, собственно, и взялось название нашей станции. Итак, если кто-то слушает меня в этот жуткий час, главная тема сегодняшнего вечера, переходящего в утро, равно как и вчерашнего дня и утра, да и позавчерашнего тоже… эй, да эту тему весь мир обсуждает в последние тринадцать дней, если, конечно, кто-нибудь считал, — короче говоря, эта тема: «Дорогие наши и любимые. Почему они восстали из мертвых и какого хера им теперь нужно?»

Как интересно произносить в эфире слово «хер» и не беспокоиться при этом, что владелец станции, люди из Федерального агентства по связи, а с ними еще сотни разъяренных горожан придут с зажженными факелами в руках и станут ломиться в дверь и требовать мою голову и прочие части тела. Но — скажу вам по правде — после того, как я провел, не вылезая, целых пять дней в этой чертовой кабинке, меня такой расклад только обрадует. Поэтому для вас, дорогие слушатели, для вашего удовольствия я повторяю: какого хера?! Да, и раз уж мы затронули эту тему, у меня для вас имеется еще несколько старых добрых словечек: «дерьмо», «бляха-муха», «херня», «задница», «членосос», «сучара» и — «сиськи»! Спасибо тебе, Джордж Карлин… если ты еще жив… если вообще кто-нибудь еще жив.

110