Когда мертвые оживут - Страница 166

166

Невеселые думы прервал выскочивший из темноты Гарет. На ходу он подволакивал ногу — следствие перелома, который так до конца и не зажил.

Гарет остановился рядом с Моникой, но не успел он открыть рот, как женщина подняла руку:

— Лейтенант, считайте, что ваши возражения приняты к сведению.

— Но, командир, я еще ничего не сказал.

— И не нужно. Вы услышали, что сюда ведут еще одну группу пленных, и хотите сообщить мне, что нам не справиться с таким количеством. Форт и так переполнен, мы отвлекаем силы на охрану и лечение пленников. Лучше было бы вывести их в чистое поле, убить и насадить трупы на колья, чтобы «другие» увидели и призадумались.

— Последнее мне еще не приходило в голову, но идея хороша. Отправлю-ка я людей поискать подходящие деревья…

Моника кинула на него сердитый взгляд, но Гарет только ухмыльнулся.

— Лейтенант, мы же не звери. Нельзя опускаться до их уровня.

Конечно, он предвидел ее реакцию, как и она знала, что Гарет будет недоволен. Он просто любил высказывать свое мнение вслух. Громко и охотно. Моника отвечала только для того, чтобы ее слышали новобранцы.

Когда они подходили к центральному помещению форта, раздался крик: «Пленных ведут!» Это было предупреждение для новичков, которые тут же разбежались в разные стороны. Моника никогда не пыталась их удерживать. Она слишком хорошо знала, где кроются причины страха: все эти годы они убегали, прятались, следили и снова убегали. Однако Моника просила офицеров примечать тех, кто драпал при приближении «других», и потом их водили в тюрьму при форте, чтобы они лично убедились: «другие» вовсе не всесильные демоны из их кошмаров.

Уверившись в этом, они уже совсем иначе реагировали на предупреждающий крик: вместе со старослужащими стояли вдоль центрального прохода и наблюдали за процессией пленных. Они не смеялись, не произносили ни слова, просто стояли с решительными лицами, и в глазах плескалась такая ненависть, что она казалась физически ощутимой.

На входе в помещение, уже битком набитое солдатами, Гарет шепнул Монике:

— Командир, вы можете посмотреть со второго этажа.

— Черта с два!

По толпе собравшихся прокатилась волна; услышавшие диалог одобрительно закивали и шепотом стали передавать его содержание дальше. Какая рутина, иронично подумала Моника. Гарет молодец, что предложил, а она, что отказалась.

Вступая в помещение, Гарет расправил плечи и выпрямился во весь немаленький рост — шесть футов и пять дюймов. Даже хромота исчезла. Толпа бойцов расступалась перед ними. Недостаточно расторопные удостаивались от лейтенанта свирепого взгляда и шарахались в сторону. Его боялись и уважали, ее — любили и уважали. Еще одна установившаяся традиция.

Моника заняла свое обычное место в углу: войдя в помещение, пленники первым делом увидят ее.

Она уже слышала их за дверью. Наступал самый тяжелый момент. Почти все находившиеся сейчас здесь хоть раз оказывались в подобной ситуации: сидели в своем убежище, слышали, как приближаются «другие», и молились, чтобы они прошли мимо. Господи, хоть бы они прошли мимо!

Гарет встал позади и незаметно для других положил женщине руку на талию.

Когда шаги за дверью стихли, несколько бойцов покинули строй и, пристыженно пряча лица, бросились в свои комнаты. Для них это оказалось слишком тяжелым испытанием: воспоминания были еще совсем свежими.

Дверь начала открываться. На Монику нахлынули ее собственные воспоминания. Она уже не видела ни своих солдат, ни пленных; перед глазами стояла свора «других», десять лет назад ворвавшаяся в ее собственное укрытие. Она слышала яростные вопли Джима, когда он бросился на этих монстров, пытаясь защитить семью, как он кричал Монике, чтобы хватала Лили и бежала прочь. И как он заорал от боли, когда «другие» набросились на него. Слышала, как визжит Лили, на глазах которой ее отца разрывали на части. И сама Моника кричала, когда бежала в подвал, держа за руку дочь. А потом они настигли ее и выхватили Лили. Моника умоляла пощадить ребенка, но монстры не знали пощады.

Гарет придвинулся ближе, чтобы она могла на него опереться, склонился и зашептал на ухо слова поддержки:

— Держись, детка. Ты здесь старшая и отвечаешь за их задницы. Не позволяй им забывать об этом.

И вот показались пленные. Это были совсем не те чудовища, которые зверски расправились с ее семьей, насиловали и мучили ее саму. Оборванные, запуганные и сломленные, они медленно брели сквозь строй солдат.

Внезапно Гарет напрягся. Моника окинула пленных цепким взглядом, пытаясь вычислить, кто именно пробудил в ее помощнике старые инстинкты копа. Наверняка вон тот, в конце колонны; длинные засаленные волосы свешиваются на лицо, но все же не могут полностью скрыть взгляд, который он украдкой кидает на Монику.

Она стояла прямо и внимательно смотрела на пленника. Проходя мимо, он отвел взгляд. А потом развернулся и бросился на женщину.

Реакция Гарета была столь молниеносной, что Моника увидела лишь мелькнувшее размытое пятно и серебряную вспышку. Голова пленного слетела с плеч, с глухим стуком упала и покатилась по полу. Остановилась у ног одного из бойцов — молоденькой девушки, и та пинком отбросила ее. По толпе разнесся одобрительный гул, но Моника бросила короткое: «Нет», и моментально все стихло.

Она жестом приказала все здесь прибрать, а процессия тем временем продолжала двигаться, будто ничего не произошло. Пленники тащились вперед с опущенными головами, и через некоторое время вся колонна исчезла в коридоре.

166