Когда мертвые оживут - Страница 214

214

— Стоять на месте, или пристрелю!

Он поверил мне и застыл.

Остальные морпехи тоже окаменели.

Замер и человек на стуле.

Но не Амира!

С голодным рыком обезумевшая ведьма прыгнула вперед так неожиданно, что вырвала веревки из рук испуганных солдат. Разорвав пластиковые наручники, освободила руки. Завывая, как некий демон пустыни, она набросилась на сержанта, опрокинула его на пленного афганца, и они все вместе покатились по земле под пронзительные крики и клацанье зубов.

Двое морпехов шагнули к сержанту, а Банни сдвинулся в сторону, держа их на мушке, и тем открыл мне путь.

Я ударил Амиру сбоку по голове. Тварь соскользнула с сержанта, но продолжала сжимать зубами его предплечье. Связанный голосил и бился головой о морпеха, раскровенив ему ухо.

— Черт! Босс, атака с шести!

Это был голос Банни. Я развернулся, приседая, и как раз вовремя. Сзади возникло стремительное движение: кто-то вышел из тени и обхватил меня, сковывая руки. Это был еще один афганец. Мертвый.

Он тянулся зубами к моему горлу, скалился и брызгал слюной с разорванных губ.

Я уперся локтем под его кадык и повалился на спину изворачиваясь в падении таким образом, что перешел в кувырок назад. Афганец упал вместе со мной, но на земле я оказался сверху. Уперся коленями ему в грудь, вдавил дуло АМТ в глазницу и нажал на спусковой крючок. Пуля превратила его мозги в фарш, за долю секунды сделав из машины для убийства безжизненное чучело.

Вокруг все кричали. Я отпихнул мертвое тело, вскочил и увидел, что второй афганец вцепился зубами в трахею одного из морских пехотинцев. Банни всадил в него шесть пуль подряд: первый выстрел сбросил ходока с жертвы, второй откинул к стене, а четыре остальных, словно свинцовый кулак, ударили выше бровей. Голова мертвеца разлетелась на куски, тело, перевернувшись в неуклюжем пируэте, повалилось на пол. Солдат рухнул на колени; непослушными от осознания близкой смерти руками он пытался удержать кровь, бьющую из разорванной артерии. Товарищ бросился ему на выручку, но раненый в считаные секунды захлебнулся собственной кровью.

Худой застыл на входе в пещеру переводя автомат с одного на другого и не зная, в кого же стрелять.

Я кинулся на Амиру которая вновь сцепилась с сержантом. Морской пехотинец, к его чести, отлично владел приемами рукопашного боя, но с первого взгляда становилось ясно: ужас перед женщиной, которую он использовал в качестве инструмента для допроса, не оставляет ему шанса. По единственному брошенному на меня взгляду я понял: сержант сломался. У него наступил тот неожиданный момент просветления, который может либо спасти тебя, либо убить. Он воспользовался недозволенным способом допроса, и номер не прошел. Мы здесь, а сержант попался. И он уже понял: наказания не избежать.

Я захватил горло Амиры рукой, напрягая бицепс, чтобы передавить ей сонную артерию с левой стороны, а предплечьем с правой. Очень действенный прием джиу-джитсу.

Вот только работает он на живых.

Она дернулась и встряхнула меня с силой, которую я никак не мог предположить в женщине ее роста и веса, не важно, живая она или мертвая.

Тогда я прижал горячий ствол АМТ к ее затылку и, наклонившись к самому уху, прошептал:

— Нет позора в том, чтобы умереть, служа Аллаху Внезапно все мускулы Амиры закаменели. На какой-то миг пещера перестала для меня существовать. Даже крики афганцев и сержанта смолкли. Я держал ее, прижимая к груди, а спиной упираясь в ледяную стену. Амира смердела гнилой плотью, но от ее волос еще слегка пахло жасмином.

— Выслушай меня, Амира. Выбирай, принцесса. Это… или рай? По ее полной неподвижности я понял: женщина догадалась, что я имел в виду под словом «это». Пещера, люди, разрушение. Она понимала. Даже если она и хотела заразить весь мир патогенным микробом, наконец-то выведенным штаммом номер двенадцать, чтобы во славу ислама уничтожить врагов, ей бы это не удалось. Она могла лишь остаться одиноким чудовищем, ненавидящим всех.

Мгновение затягивалось. Никто не шевелился. Потом Амира слегка повернула ко мне голову почти дружелюбным движением.

— Не… это… — просипела она.

— Ярхамукаллах, — шепнул я.

И нажал на спусковой крючок.

4

Батальонный лазарет. Долина реки Гильменд, Афганистан

Сейчас

Сидя неподвижно, я долго наблюдал за Харпером.

— И что? — спросил он. — Так и будете сидеть, а потом заявите мне, что никогда не поступили бы так же?

Я не ответил.

— Ну, глядите, — сказал он. — Я знаю, что в пещере были вы. Откуда вы взялись? Отряд «Дельта»? Спецназ ВМС?

Я снова промолчал.

— Вы знаете, с чем мы там боремся? Большие шишки хотят, чтобы мы остановили талибов, перекрыли поток опиума, а наше собственное правительство поддерживает брата афганского президента, которому принадлежит половина опийных плантаций в этой трижды гребаной стране! Как, черт меня дери, мы можем выиграть такую войну?! Это новый Вьетнам, опять Вьетнам! Мы проигрываем войну, которую вообще не должны были начинать!

Я все молчал.

Харпер наклонился вперед, его лицо потемнело от ярости. Он ткнул в меня указательным пальцем здоровой руки:

— Вы думаете, только в Абу-Грейбе нашим парням пришлось добиваться некоторых очень нужных ответов? Да так было всегда, на всех войнах, все так делают!

— И посмотрите, куда вас это завело.

— Идите к черту со своим чистоплюйством! Мы пытались спасти жизни наших парней. Мы выбили бы правду из этого талиба.

— Из первых двух вы ни хрена не выбили.

214