Когда мертвые оживут - Страница 56

И Саймон, как всегда, убивал здесь свое время. Он у нас единственный инвалид: не может передвигаться, у него нет ног. Никто не знал, как он их лишился, до того или после, но рассказывать он не хочет, а если слишком донимают расспросами, принимается орать.

Говорит, у него синдром Аспергера. Поначалу мы считали, что он просто чокнутый. Многие до сих пор думают, что мы вообще напрасно тратим на него съестные припасы, чего обычно не допускается. Но Вэнс настоял, чтобы мы взяли Саймона с собой, когда уходили из Скоттсдейла на юг. Сказал, рано или поздно калека обязательно пригодится.

Вэнс часто оказывается прав, поэтому мы и выбрали его старшим. Выяснилось, что Саймон хорошо разбирается в технике, способен возвращать к жизни, казалось бы, безнадежно поломанное. А все потому, что соображает, как эти штуковины работают. Он-то и собрал из запчастей грузовик, на котором мы выбрались из Скоттсдейла, иначе бы так и остались в том аду. Мы ехали, пока хватало горючки, то есть до этих вот мест, и больше бензина так пока и не сумели раздобыть. Зато Вэнс нашел мотель и за ним речушку, а Саймон придумал, как накачать из нее воду, чтобы можно было жить в пустыне.

А ведь по виду Саймона никогда не скажешь, что он такой способный. Ему лет пятнадцать, вряд ли больше, непослушные черные волосы свисают на глаза. В эти полтора года он ел не больше меня, однако все равно разжирел. Пальцы у него короткие и толстые, а ногти он обрезает прямо до мяса, даже кровь порой идет.

Однако именно он сумел устроить водопровод, использовав для этого пару десятков ярдов пластиковой трубы и детали от насоса, который когда-то качал воду в бассейн мотеля. Теперь у нас была вода для кухни, для стирки и мытья. А главное, у нас была питьевая вода — в тех местах, где без воды человек не проживет и дня.

Когда я вошла в зал, Саймон возился со старыми радиочасами, найденными в одном из здешних номеров.

Передатчик хочу сделать, транспондер, чтобы военные могли нас отыскать, — пояснил Саймон, тыча в плату пальцами с обрезанными до мяса ногтями. — Хотелось бы компьютер сделать, чтобы в Интернет зайти.

Саймон во многом еще жил понятиями прошлого, а может, будущего. Во всяком случае в его представлении цивилизация не погибла, а просто взяла тайм-аут, и он был уверен, что раньше или позже все опять будет как всегда.

— Хочу глянуть свой сайт, какой там трафик, график, светофоры-огоньки, ла-ла-ла.

Из бывшего кабинета управляющего вышел Вэнс, протянул руку, будто хотел взъерошить Саймону волосы, но вовремя сдержался. Саймон не любил, когда к нему прикасались.

— Не вешай носа, приятель! — сказал Вэнс. — Мы еще весь мир отстроим заново.

Саймон повернулся к нему, сияя идиотской улыбкой:

— Я люблю штуки всякие делать!

Вэнс улыбнулся в ответ, а потом обратился ко мне:

— Дарси, ты хочешь что-то рассказать?

Наверное, Финстер и Брюс уже доложили, что случилось у изгороди, но он хотел услышать и от меня. Вэнс парень не то чтобы крупный, но глаза у него умные, и он сначала думает, а потом делает. Всегда на два шага впереди событий, поэтому мы и живы до сих пор. Никто его не выдвигал в командиры, ни с кем он за это место не спорил и не дрался. Он просто встал во главе, потому что у него все под контролем, а остальные всего лишь пытаются выжить как могут.

— Мертвец подошел к изгороди, на юго-западе. Я прикончила его стрелой.

— Стрелу вернула?

— Да.

Он кивнул, протянул ко мне руку. Большинство моих знакомых парней, если хотят как-то выразить свои чувства, пытаются за талию приобнять, в крайнем случае этак по-товарищески по плечу похлопают. Вэнс пожал мне бицепс:

— Я слышал, он потянулся за Кэнди.

— Больше не потянется. — Я пожала плечами.

Он еще раз пожал то место, где сосредоточена моя главная сила, будто знал, что творится у меня в душе, и всецело одобрял.

Раньше я на такого парня и не глянула бы, зато теперь по первому намеку переберусь в его комнату.

— В этом месяце уже третий, — выговорил Саймон с таким видом, будто находится на грани истерики. — Три! Раз, два, три!

— Да, что-то многовато, — нахмурился Вэнс.

Иногда их месяцами не бывает. — Я еще раз пожала плечами. — А иногда забредают сразу несколько. Ничего, справимся.

Вэнс кивнул, но он хмурился по-прежнему, значит задумался о чем-то не слишком приятном. Подошел к вентилю с педалью, нашему единственному источнику воды. Из коробки торчала дюймовая труба, а педаль сбоку приводила в действие механизм, качавший из ручья воду. Вэнс принялся крутить штурвал, по-прежнему хмурясь:

— Саймон, а можно как-то укрепить изгородь?

Парень так и запрыгал в кресле:

— Да, да! Можно, еще как! Опоры залить бетоном, сетку сделать двойную, ну да, и электричество пустить, если только батареи солнечные найдутся, и колючую проволоку поставить… — И внезапно умолк.

Это была его обычная манера: резко обрывать разговор. Теперь промолчит, надо думать, до самой ночи. Нередко это означало, что в голове у него вовсю зреет новая идея.

Но на этот раз он закричал.

Вэнс все крутил штурвал. Приходилось стараться, чтобы извлечь воду из крохотного ручья, а иногда в трубу попадали камешки, и крутить становилось еще труднее. Вэнс старался как мог, рука так и мелькала. Он был слишком этим занят и даже не подумал, отчего вода так туго идет. Ясно ведь, в трубу что-то попало, причем гораздо крупнее, чем обычный камень.

И вот тогда Саймон вдруг заорал. Вэнс остановился, и все мы увидели, в чем дело. Из трубы высунулся человеческий палец — серый, страшный, с обломанным желтым ногтем.